Больница это стресс
Лечение в больнице — стресс для любого человека. Стены как будто давят, персонал ходит с каменным лицом, и хочется поскорее выписаться. Самостоятельным больным возможно получать лечение при неком дискомфорте. Но как лечиться человеку с ОВЗ в медицинском учреждении, когда в нём совершенно отсутствуют бытовые условия? Возможно, кто-то оказывает помощь. Об этом расскажет главный редактор Агентства Особых Новостей (on24.media) Юлия Борисовна Свистунова.
Марина: Здравствуйте, Юлия Борисовна! Расскажите, пожалуйста, немного о своём сыне.
Юлия Свистунова: Здравствуйте, Мариночка! Мой сын — инвалид детства (ДЦП).
Не буду нахваливать его. Ведь, как говорится, для любой мамы её ребёнок — самый лучший! Передвигается на инвалидной коляске.
Марина: Случалась ли такое, чтобы вашему сыну требовалось лечение в больнице?
Юлия Свистунова: Если не считать реабилитационные центры, он пару раз был в больницах.
Сложность диагноза
Марина: При оформлении в больницу возникали какие-нибудь сложности?
Юлия Свистунова: Были сложности с постановкой диагноза, что чуть не стоило нам жизни сына. Но это скорее проблемы современного медицинского образования. Ему диагностировали невралгию при инфекционном воспалении лёгких. Месяц он наблюдался дома двумя терапевтами, несколько раз вызывалась скорая помощь, температура скакала до 40⁰. И только с четвёртого раза попался доктор, который прослушал правильно легкие и в срочном порядке госпитализировал его. В приёмном отделении диагноз подтвердился, я выслушала лекцию на тему «куда мы смотрели», и нас отправили в реанимацию.
Ему диагностировали невралгию при инфекционном воспалении лёгких
Два топчана — в коридоре: комфорт зашкаливает!
Марина: Учитывая физические ограничения вашего сына, требуется ли ему дополнительная помощь?
Юлия Свистунова: Естественно. Как и большинству инвалидов детства… и не только. Моему сыну обязательно сопровождение близких людей. Невралгия (ДЦП) — очень коварный диагноз. Дома ребята получают моральную и физическую поддержку. Многие никогда не находились без родных и близких.
На тот период реанимация предполагала оставить сына в одиночестве, что для меня было неприемлемо. Испуг, беспомощность, чужие люди — всё это влияет не только на психику. Это может привести к приступам и чему угодно. Я попыталась объяснить доктору, и он меня услышал.
Я написала отказ от реанимации (под свою ответственность), и нам на двоих дали два топчана в коридоре отделения. Так мы провели ночь с температурой 40, но вместе.
Может, это безответственно, но ситуация была не критическая (по словам врача) ,а я избежала последствий нервного срыва своего ребёнка, что, естественно, могло усугубить его неврологическое заболевание не в лучшую сторону. Я сделала выбор, ужас на лице сына пропал, мы уснули в обнимку на топчане.
Марина: В больницах, где лечился ваш сын, был специальный персонал или волонтёры, оказывающие бытовую помощь?
Юлия Свистунова: Естественно, в наших больницах не предусмотрено волонтёрство. Только частные сиделки. Более того, по нашим законам, когда инвалиду исполняется 18 лет, то сопровождающему лицу не выписывается больничный лист. Ему не предоставляется койка и питание. Поэтому сопровождающие спят на одной кровати с проходящим лечение пациентом, на стуле, на полу — кто как приспособится. Само собой разумеется, я сутками находилась в мужской палате, выходила во время уколов, помогала ухаживать за другими лежачими больными, мыла полы, выносила утки. Палата была очень “тяжёлая”. Кто-то, к сожалению, так и не смог вернуться домой.
Марина: Как отреагировал главный врач, когда узнал об особенном пациенте?
Юлия Свистунова: Главврачи не ходят по палатам. Поэтому его реакцию я смогла увидеть, только постучав к нему в кабинет. Как мне объяснил главврач Покровской больницы, по нашим законам предполагается, что за инвалидами и пожилыми людьми должны ухаживать медицинские сёстры. Но, к сожалению, сестёр не хватает. Никакие больничные листы сопровождающим не выписываются. Если мы месяц провели в больнице — это наши проблемы.
Поэтому сопровождающие спят на одной кровати с проходящим лечение пациентом, на стуле, на полу — кто как приспособится.
Сиделок и волонтёров нет, но родители должны уйти домой!..
Марина: Юлия Борисовна, когда вам говорили, что помогать никто не сможет, кроме вас — мамы, — что вы чувствовали?
Юлия Свистунова: Инвалиды детства и инвалиды с различными травмами ничем не отличаются друг от друга. Поэтому закон один на всех. Пришёл — оставил инвалида или старика — и иди домой спокойненько. Его обязаны накормить, помочь добраться до туалета, проследить за всем необходимым.
Но мы все прекрасно понимаем, что в случае с инвалидами это нереально. Особенно с инвалидами детства. Медперсонал не готов к такому уходу, доктор может не понять речь, жалобы, просьбы инвалида. Медицинские работники физически не смогут обслужить всех нуждающихся в их помощи, я уже опускаю все остальные стороны. Замкнутый круг! Медсестёр нет, сиделок и волонтёров нет, а вы идите спокойно домой.
Поверьте, с этим сталкиваются не только инвалиды, такая же ситуация с пожилыми людьми. Люди бросают работу, спят на полу со старенькими родителями. Дополнительно платят сестричкам, чтобы они лишний раз подошли и поменяли на ночь памперс, если необходимо отойти домой.
Аккуратнее! На вас летит штукатурка!
Марина: В каких условиях вы пребывали в больнице с сыном? У вас была отдельная палата?
Юлия Свистунова: Отдельная палата предоставляется только платно, но и это не беда. Их просто нет свободных. Одна-две палаты — на отделение. Естественно, они все заняты.
Мы лежали в обычной мужской палате, на обычной кровати. В Покровской больнице почище, но там инфекционное отделение. Про 1 городскую я даже говорить не буду. Наверняка все там были и уворачивались от падающей штукатурки.
Марина: Есть ли в больницах доступность (широкие коридоры, туалет для инвалидов, специальная кровать)?
Юлия Свистунова: В Покровской больнице не было никакой доступности. Чтобы мы могли выйти на улицу, нам дали ключ от дверей, через которые привозили бельё на каталках. И то это — благодаря заведующему отделением. Но туалет, конечно, недоступный.
В 1 городской больнице было помещение, куда можно было заехать на коляске. Но воспользоваться туалетом реально только с помощью сопровождающего. Вроде, оно есть, но всё, как всегда, не приспособлено.
“Мы кровать не дадим вам, но и домой не пустим. Мы ж не знаем, как ухаживать!”
Марина: Как вы считаете, что необходимо сделать в больницах, чтобы пациенты с тяжёлой инвалидностью могли лечиться без помощи родных?
Юлия Свистунова: Я не буду говорить только о тяжёлых инвалидах. Бывают случаи, когда старикам необходимо сопровождение, людям с тяжёлой травмой после аварии.
Мы все под одним небом ходим, всякое в жизни может случиться. Естественно, в наших больницах должно быть предусмотрено сопровождение больных с серьёзными заболеваниями. Это нормально, когда близким надо быть рядом.
Чтобы мы могли выйти на улицу, нам дали ключ от дверей, через которые привозили бельё на каталках.
Также при уходе за тяжелобольным человеком должны выдавать больничные листы родственнику, совершающему этот уход. Мы все живём в этой стране и понимаем,что на зарплату медсестёр никто не хочет идти работать, — нехватка кадров.
Но если есть человек, который готов осуществлять уход за инвалидом, либо тяжёлым больным, либо за пожилым человеком, так создайте хотя бы человеческие условия !
Дают же в детских больницах раскладушки, родителей кормят, не препятствуют входу-выходу в любое время в отделение. Родители спокойно могут подменять иногда друг друга. И им оплачивают больничный лист. Палаты не забиты так, что тапку ночью упасть некуда.
А если наше Министерство здравоохранения уверяет, что медперсонал сам справится с инвалидами и лежачими стариками, то будьте добры подготовить кадры, которые смогли бы обеспечить должный уход. А сейчас мы наблюдаем испуганных медсестёр с большими глазами, полными слёз, спрашивающих: «Вы же честно не уйдёте домой, а то я не знаю, что делать?»
От всей души благодарим Юлию Борисовну за столь откровенную и полезную беседу. Что можно сказать после прочитанного? Лучше – не болеть! Берегите себя и своих родных!
Марина Хицкова – специально для Агентства Особых Новостей (on24.media).