За последние десятилетия жизнь человека с инвалидностью значительно изменилась. В лучшую сторону. Для комфортной интеграции в общество делается всё возможное и невозможное. Однако находятся и те, кому кажется это слишком медленным. Есть и вовсе недовольные жизнью, несмотря на то, что уже очень многое стало доступно. Даже сам социум начал принимать инвалидов на равных.
Было время, когда за физические увечья могли закрыть дома, вплоть до конца жизни. Или отослать куда-нибудь подальше. Дабы не портить облик социалистической страны, не подрывать веру в светлое завтра и не омрачать празднование великой Победы.
А ведь мало кто задумывался, что, если бы не эти «уроды», возможно, и не было бы мирного неба. В этой статье вы увидите настоящих героев, покалеченных и ненужных… И хочется, чтобы вы ответили на главный вопрос: «А ТАК ЛИ ХРЕНОВО МЫ СЕЙЧАС ЖИВЁМ?»
(Русский художник Геннадий Добров (1937–2011) создал серию рисунков «Автографы войны». На картине «Отдых в пути» – солдат Алексей Курганов, который жил в доме-интернате сибирского села Такмык Омской области. Прошёл войну от Москвы до Венгрии и лишился ног).
Всё познаётся в сравнении
В первые послевоенные годы инвалидной пенсии ветераны войны, изуродованные на фронтах, не получали. Даже на копеечное пособие, оно почему-то называлось «рентой», и то могли претендовать только фронтовики с I или II группой инвалидности. Представители первой категории получали от государства 80–150 рублей в месяц, вторым полагалось вдвое меньше этой суммы (в 1945–1948 годах размер ренты постоянно колебался).
(«Цена нашего счастья». Сергей Герасимович Балабанчиков. Климовск Московской области, 1978 г. Художник Геннадий Добров.)
Насколько скудными были эти средства, становится понятно при сравнении их с ценами на продукты и одежду. Например, летом 1947-го за литр молока на рынке просили 10 рублей, кило свинины стоило 120, а пуд ржи – 850. Обычный мужской костюм в «заштатном» сельпо стоил заоблачные 700-800 рублей.
Дров – ни полена, и взять негде. Согласно закону, инвалидам дрова дают, но они – за 60 километров, в лесу.
Увешанные наградами, но никому не нужные
Выживать после войны надо было любой ценой. Многие продолжали жить, вопреки покалеченной судьбе и потере близких. Однако видеть людей с физическими недостатками стало недопустимо для облика городов-победителей СССР.
(«Книга о любви». Жительница дома-интерната посёлка Ноглики на севере острова Сахалин Полина Кирилова. Остров Сахалин, 1976 г. Художник Геннадий Добров.)
После войны в советских городах были люди, которым посчастливилось выжить на фронте, но потерять в боях за Родину руки и ноги. Самодельные тележки, на которых юркали между ногами прохожих человеческие обрубки, костыли и протезы героев войны портили благообразие светлого социалистического сегодня.
И вот однажды советские граждане проснулись и не услышали привычного грохота тележек и скрипа протезов. Инвалиды в одночасье были удалены из городов. Одним из мест их ссылки и стал остров Валаам. Собственно говоря, события эти известны, записаны в анналы истории, а значит, что было – то прошло. Между тем изгнанные инвалиды на острове прижились, занялись хозяйством, создали семьи, родили детей, которые уже сами выросли и сами родили детей – настоящих коренных островитян.
На острове творились страшные вещи: в 1952-м со всей страны туда свезли убогих и калек и оставили умирать.
Ссылали не всех поголовно безруких-безногих, а тех, кто побирался, просил милостыню, не имел жилья. Их были сотни тысяч: потерявших семьи, крышу над головой, никому не нужных, без денег, зато увешанных наградами.
(«Старый воин». Михаил Семенович Казанков. Бахчисарай, 1975 г. Художник Геннадий Добров.)
Лицемерие великой Победы
Казалось бы, для таких настоящих героев государство должно было создать условия. Интегрировать их в общество. Рассказать о их подвигах. С одной стороны, распеваются ликующие гимны и хвалебные оды героям-победителям, а с другой — под предлогом «борьбы с нищенством и попрошайничеством» переселяют людей с глаз долой.
(«Неизвестный солдат». Никто ничего не знает о жизни этого человека. В результате тяжелейшего ранения он потерял руки и ноги, лишился речи и слуха. Война оставила ему только возможность видеть. Психиатрическое отделение дома-интерната на острове Валаам, 1974 г. Художник Геннадий Добров.)
Началась эта вакханалия при Сталине, в конце 40-х. При переселении у ветеранов отбирали паспорта и другие документы и не оставляли права на возвращение, превращая их, по сути, в зэков. Естественно, административный, врачебный и обслуживающий контингент в такие учреждения подбирался какой попало.
Питание, уход, лечение – всё также было соответствующего качества. Ведь и вся страна с трудом оправлялась от послевоенной разрухи, так кто стал бы возиться с какими-то «огрызками войны»? Тогда не понимали, что каждый такой человек — прямой свидетель настоящей военной реальности. Эти люди, как никто, испытали её непосредственно на себе. А уж о моральном долге перед ними тогдашние власти нашей страны особенно не задумывались. Фактически искалеченных героев войны похоронили заживо.
Послесловие
Данная статья написана исключительно в памятных целях. Однако тут я не прошу вас сравнивать то, что было с тем, чем мы живём сейчас. Статья – малая дань благодарности настоящим героям с инвалидностью. Надеюсь, кто-то задумается, где подлинный героизм, а у кого-то быстро промелькнёт мысль, что сейчас жизнь не так уж и плоха. Достаточно посмотреть на тихое небо, дорогу, по которой можно проехать на инвалидной коляске. И да – никто вас не упрекнёт за ненадлежащий вид, портящий Россию.
Марина Хицкова
специально для Агентства Особых Новостей (on24.media).