Последнее десятилетие пользуется огромным спросом такое явление, как арт-терапия. Творческие занятие различными видами искусства призваны улучшить психологическое и физическое состояние лиц с ОВЗ. Я с самого начала был против подобного, как только услышал. Долгое время не мог понять, почему.
С одной стороны, сразу бросаются в глаза наши реалии, которые можно было бы кратко определить как «невольник – не богомольник». Это в идеальном обществе каждый инвалид находит занятие по себе и с удовольствием открывает для себя новые грани в жизни, нащупывая путь к личностной и творческой самореализации. А у нас как это всё делается?
При обзвоне ряда центров социальной реабилитации я увидел, что спектр услуг, которые они предоставляют, схож чуть ли не до прямого копирования: класс рисования, компьютерный класс и некая соляная пещера для релаксации – даже представлять не хочу, что это. И везде напирали на творческую составляющую, творческую реализацию, творческое развитие. Меня это всегда смущало: возможно, я очень старомоден во взглядах, однако я убеждён, что творчество – это дар Божий, который ниспосылается конкретному человеку для спасения именно его души. И это не делает человека выдающимся, что вот он такой особенный, а все остальные – второй сорт, не одарённые. Вовсе нет, просто конкретно этому человеку по-другому никак, его талант становится его опорой, своеобразным костылём души. Впрочем, в отличие от известного средства реабилитации, дар может принести пользу и остальным, но, в первую очередь, он всё же направлен на исцеление и спасение конкретной души.
А теперь представим, что людей неодарённых заставляют заниматься чем-то, к чему нет у них душевного расположения. Ну, вот выделили центру деньги – купили они краски, и куда их теперь девать? Пусть сидят-рисуют поголовно. А мы под это ещё подведём какое-нибудь развитие мелкой моторики, образного мышления, которое большинству нафиг не нужно. Да те, кто о нём говорят, сами зачастую не имеют представления, что это такое.
Тут можно было бы возразить: «А вот вдруг придя на подобные занятия, человек откроет в себе дар и станет великим художником? Такое ведь нельзя исключать?» Нельзя, однако статистика выглядит не утешительно. Не могу припомнить гения, появившегося вследствие посещения таких кружков.
Творчество – это не механический процесс. До сих пор нет однозначного ответа на вопрос, почему человек пишет или рисует, а другой не пишет и не рисует. Потому я не считаю, что можно научить творчеству: форме — да, но без содержания, даваемого вдохновением, она бесконечна.
Имея аналитический склад ума, я так и не смог вывести условную формулу творчества. Просто в какой-то момент приходят строчки. Они именно приходят, вдруг в голове складывается строка, за ней вторая, и вот основа пришла. Дальше — да, достраиваешь с соблюдением рифмы и ритмики. Об этом хорошо сказано у Александра Розенбаума:
Кудрявый мальчик вдруг склонится над листком,
От рифмы, от нечаянной хмелея…
Подлинное творчество – это разговор с Богом, как поёт Михаэль Драу:
Я могу поведать о многом,
Укрыть вас тёмными волнами.
Но я говорю вовсе не с вами,
Я говорю с Богом…
Otto Dix “Тёмные волны”
Чему пытаются научить в центрах социальной реабилитации — для меня загадка, поскольку учить общению с Богом должен священник, а не педагог по ИЗО. Есть, конечно, составляющая развития моторики и прочих реабилитационных мер – бисерометание… а точнее бисероплетение, собирание пазлов – зачем всё облекать в форму творчества? Как объяснили в одном центре, якобы процесс созидание положительно сказывается на психике. Механизм пояснять отказались, типа, это очевидно и понятно.
Подлинное искусство всегда направлено внутрь автора, а не наружу, это способ самопознания, а не самовыражения, как принято считать. Если автор думает о читателе и ориентируется на его вкусы, то это уже маркетинговая история, но никак не творческая. Подлинное творчество — это когда творец заглядывает в себя и пытается понять, что в нём, чем он сам является, каково его чувство, что оно из себя представляет? Вот эта любовь, которую он испытывает – какая она? Например, можно было бы сказать: «Нездоровые отношения», — безвкусная, бесцветная пустая формулировка, а можно выразить через образы, как это делает Бодлер:
Нет! толстой шкуре их едва ли
Доступна сильная вражда,
Как, вероятно, никогда
Прямой любви они не знали,
С её бессонницей ночей,
С толпой больных очарований,
С убийством, звуками рыданий,
Костей бряцаньем и цепей!
И тут уже ясно, в чём нездоровость конкретно этих отношений. Так и в случае с инвалидностью: а что это такое? Не в формально-правовом поле, а глубоко внутри? Творчество – это исследование своей тьмы, попытка ответить на Библейский вопрос: «Итак, если свет, который в тебе, — тьма, то какова же тьма?» (Мф. 6:23, — ) и найдя ответ, обретя покой или получив силы для сражения, поделиться им с миром.
Вот так должно помогать творчество: решать основополагающие вопросы личности, давать выход из экзистенциального кризиса, а не моторику развивать или цветовосприятие.
Отдельно пару слов хочется сказать о творческих конкурсах: никогда их не понимал. Творение – плод соавторства человеческой души и Бога – как можно его оценивать? Как душу человека можно оценивать и её проявления? Максимум, что способны выявить такие конкурсы, – качество формы, причём известной тем, кто взял на себя смелость судить, а вот оценить внутреннюю работу невозможно, мы не знаем, через что прошёл человек и куда приведёт его этот путь дальше. Ещё гнуснее выглядят конкурсы в упомянутых учреждениях: то есть душу инвалида изнасиловали, принудив к акту, отдалённо напоминающему творчество, а потом ещё и судят, у кого жёстче вышло. Мерзость.
Надеюсь, всё-таки будет найдена грань между творчеством и реабилитацией, и люди поймут, что одно с другим лучше не смешивать.
Александр Меркушев
специально для Агентства Особых Новостей (on24.media).
