В последние несколько лет всё чаще замечаю тенденцию указывать везде и всюду пометку «для инвалидов»: уборная для инвалидов, места для инвалидов, знакомства и встречи для инвалидов и всё прочее. При этом повсюду я слышу об инклюзии, прекрасные и одновременно пустые лозунги о том, что инвалиды – такие же, как все, такая же часть общества. Но лично у меня такое отделение всегда вызывало стойкую ассоциацию с угнетением негров в Америке, когда для них были отдельные места в транспорте, а часть заведений отказывалась их обслуживать.
Мне кажется само-собой разумеющееся «доступно» исчезло из этой фразы, а заодно и из восприятия людей. То есть уже не «доступно для инвалидов», а просто «для инвалидов», куда обычный человек ней пойдёт, чем нормальный человек пользоваться не будет. Казалось бы, интернет – пространство, где возможности каждого равны, и всё равно люди кучкуются в сетевое гетто, в группы именно для инвалидов, отделяя себя от огромной аудитории. Если вам кажется, что я прицепился к пустяку, к паре слов, то спешу вас разочаровать – именно язык во многом формирует взгляды и поведение человека. Помню, как в одном словаре увидел, что слово «благородство» стало относиться к устаревшим – и, действительно, благородство нечасто нынче встретишь. Исчезли из современной информационной повестки понятия доброты, милосердия, сопереживания – и в людях очень быстро это испарилось.
Язык определяет нашу жизнь, и, даже просто называя себя инвалидом, человек подчёркивает свою отделённость от общества. Если посмотреть на любое меньшинство, нацеленное на адаптацию в обществе, то оно всячески стремиться к тому, чтобы его перестали как-то выделять. Возьмём тех же негров: последние полвека, а то и больше никому не придёт в голову акцентировать внимание на расовой принадлежности того же Эдди Мерфи или Уэсли Спайпса, да и вряд ли кто-то вспомнит об ориентации Элтона Джона, видя в нём в первую очередь певца и одного из основоположников жанра лёгкого рока.
Инвалидность — по сути своей такая же определённость, как раса, данность, однако инвалиды сами отстраиваются от общества. Напомню, что я себя инвалидом не считаю, несмотря на тяжёлые патологии, и стараюсь найти пространство, в котором моё уродство и потеря человеческого облика не будет мешать мне. Так нашлись уютные игровые каналы, где я абсолютно на равных общаюсь с людьми, и до определённого момента на этих каналах даже сами стримеры не знали о моём состоянии. Некоторые узнали из-за опечаток в тексте, а другие при обсуждении удобства игры на геймпаде, когда я честно сказал, что управление стиками для меня недоступно.
Одно время я пытался найти друзей среди «собратьев по несчастью» и шерстил группы для инвалидов в поисках интересных собеседников. И было полное ощущение, что я общаюсь либо с подростками, которые так и не вышли из пубертатного периода и делятся величайшим горем: «Мне 40, и я девственник», — либо со старушками на скамейке, обсуждающими размер пенсий и медицинские препараты. И тут я понял весь ужас ситуации: они своей инвалидностью живут. Это настоящее инвалидное гетто. Им не интересны фильмы, книги, игровая индустрия, они живут своими ограничениями, не понимая, что разум-то безграничен, если его развивать.
И вот до тех пор, пока сами инвалиды не перестанут себя так воспринимать и подавать, – ничего в обществе не изменится. Мне тоже приходится пить таблетки, и я не могу выйти из дома практически, однако почему-то люди, с которыми я общаюсь, и подумать не могут, что со мной что-то не так.
Не загоняйте себя сами в инвалидное гетто – станьте интересными, и инвалидность уйдёт на второй план. А интересоваться можно чем угодно из медиа-сферы. Когда я в 2013 начинал учиться смотреть на игры как на вид искусства, видеть в них нечто существенно большее, чем развлечение, – я и подумать не мог, что благодаря этому увлечению, через 10 лет я найду свой круг общения.
Фото: открытые источники
Александр Меркушев
Специально для Агентства Особых Новостей (on24.media)