Вряд ли я кому-то открою Америку, если скажу, что инвалидом быть непросто. Несмотря на развитие инклюзии, можно образно сказать, что мир инвалидов – это такое карманное измерение внутри общества, которое живёт своими интересами. Эти же самые интересы, в свою очередь, часто сводятся к непонятным большинству физиологическим проблемам и потребностям, зачастую ещё и излагаемым в таких формах, что вместо сочувствия, проникаешься искренним отвращением. И внутри этого мини-социума какая-то своя атмосфера, что-то среднее между подростковыми попытками самоутвердиться за счёт других в сорок-то лет и нытьём о сложностях в удовлетворении первичных потребностей. Поговорить на тему искусства нереально, встретить там человека, который интересуется чем-то необычным и способен увлечь рассказом – крайне маловероятно. Слушать кого-то они тоже не намерены, поскольку считают себя пупами земли и ждут, когда появятся тот самый или та самая, которые будут решать все их проблемы. На фига тому или той оно надо? Ну, как же, мы ж самые офигенные. И, как правило, в итоге тот или та не появляется, зато между собой они создают примитивные союзы, направленные исключительно на удовлетворение потребностей.
В какой-то момент я обнаружил, что мне в принципе не о чем с ними общаться. Не в смысле гордыни, что я вот такой умный, а все идиоты, а в смысле, что точек соприкосновения нет. Ну, то есть я о высоком, о метафорах заката мироздания, вечной стагнации в агонии бытия, а мне о том, как чего-то там приготовить не получается – какое горе… А со здоровыми, наоборот, вроде и поговорить зачастую есть о чём, благо интеллект сохранный и вполне себе развитый, но восприятие меня как инвалида всё убивало: тут и неуместная жалость, и вот это давящее ощущение, что я в жизни сделал больше собеседника, но всё равно меня не воспринимали как равного.
Вот и получалось, что я оказался как бы между двух миров, между двух социумов и не могу находиться полноценно ни в одном из них. Очень долгое время меня это крайне беспокоило, мол, а найду ли я себя в жизни? А нормально ли это, практически не общаться с людьми? А в какой-то момент перестало беспокоить, я просто понял, что, вероятно, вот лично у меня такой путь. Да и общение – это не всегда разговор или переписка.
Вспоминается Высоцкий:
Не нравился мне век и люди в нём
Не нравились, и я зарылся в книги…
Долгое время я думал, что с этим нужно что-то делать: искать новую среду общения, пробиваться в разные места, заводить знакомства… А в какой-то момент понял, что все предыдущие попытки не то, чтобы приводили к чему-то хорошему, и перестал. Сейчас иногда странно бывает вспомнить, что я выходил на большую аудиторию и вещал со сцены главной площади города, собирал залы, – это будто был другой я, которого давно уже не стало. Быть может, когда исчезает возможность, тогда угасает и потребность. В какой-то момент я понял, что вместо десятков когда-то сейчас общаюсь с тремя людьми, не считая необходимого общения по работе, и этого достаточно.
Я часто думаю: а зачем мне дан такой вот путь между двух миров? Ответа пока так и не нашёл. Возможно, затем, чтобы узнать подлинного себя или приобрести уникальный опыт нахождения вне обоих социумов.
Фото: открытые источники
Специально для Агентства Особых Новостей (on24.media)